Кристина Кретова-Даждь

Без названия

Россия

Коллаж, 2023.
Смешанная техника.

Главная часть человека - память. А что без памяти представляет собой человек? Набор рефлексов, нарративов и безжизненных схем. Черное небытие противопоставляет себя белому свету. Так и память противопоставляет себя забвению.

Дарья Хорева

Я не знаю этих людей

Россия

Колье, 2024.
Латунь, серебро, фотографии.

Моя личная история жизни началась с того, что я не знаю своего отца, а он не знает о моём существовании. Поэтому ровно половина части моего рода и моих корней от меня скрыта на самом первом этапе.

Меня завораживают истории чужих семей, которые знают своих предков на несколько поколений назад. К сожалению, я не могу этим похвастаться. Из всех своих родственников я достоверно знаю только свою маму и её маму — мою бабушку.

Несмотря на скудность знаний о своём роде, я всегда интересовалась тем, отчего у меня так мало информации о предках. Пытаясь найти ответ на этот вопрос, стало понятно, что мои прародители собрали полный калейдоскоп факторов, из-за которых поколениями рвались связи внутри семей. Начиная с дореволюционной России — раскулачивания, продолжая репрессиями за еврейское происхождение. Мои предки также сталкивались с постоянным перемещением внутри Советского Союза из-за распределений, поисков лучшей жизни и заработков, от чего связи также рвались и контакт терялся.

Исходя из этого опыта, я создала колье в виде генеалогического дерева, в котором фотографиями обозначены родственники, которых я знаю и обладаю информацией о их жизнях, а остальные, к сожалению, закрыты от меня.

Евгения Еланик

Потеряно. Не забыто

Грузия

Серия украшений, 2024.
Серебро, латунь, кварц.

Мне повезло - у меня есть очень дорогое приданое. Я знаю, кто я. Знаю много о своей семье. Рядом с моим домом, который мне пришлось оставить совсем недавно, жил мой прапрадед. Я не знаю, каким он был человеком, но он должен был очень, очень много работать, чтобы выбиться из крестьян в дворяне. Его дом был совсем-совсем рядом... Но он был деревянный, и он был в Москве. Сейчас там проходит дорога.

Может быть, где-то глубоко под землей, под асфальтом остался старый сруб... И там, в щели между бревнами, в пыли и земле, лежит для меня привет из далекого-далекого прошлого. Они вряд ли были очень богатыми людьми, было бы странно представлять там потерянные бриллианты и золото. Но даже проржавевшая от времени бижутерия была бы для самым дорогим приданым. Связью с людьми, которыми я восхищаюсь.

Яна Соловьева | Natkala

Скрепы

Россия

Серия текстильных изделий, 2024.
Лен, хлопок.

Серия «Скрепы» - это размышления о приданом, которого у меня не было. Наша семейная история с трудом дотягивается до прабабушек и исчезает на просторах Сибири вместе с нажитым добром. Разводы, переезды, перелицовки и перепродажи — и вот в шкафу несколько странных тряпиц, непарные серьги, кружевной подзор и трофейная немецкая бритва.

Исследуя рукотворный текстиль, я заметила, что зачастую сохраняются одни и те же его части: места, заполненные вышивкой, укреплённые швами, заложенные складками. Истлевает плоть — и даже бережно хранимые вещи из сундуков превращаются в линии, горсть «косточек» с названием «сарафан», «душегрея», «ожерелок».

Эти «силовые линии» текстиля и есть скрепы. Три предмета — части свадебного наряда — про уязвимость открытого тела, про горечь от невозможности вернуть былую цельность, про отсутствие цвета, который способен много рассказать о возрасте, статусе, принадлежности, про то, что потери, возможно, не получится остановить.

Но и они же — о невидимой опоре, которая останется, когда всё будет утрачено.

Александра Мартыш

Дверь без ключа

Россия

Колье, 2024.
Медь, латунь, жемчуг, турмалин, цитрин.

Дверь без ключа. Подвеска про истории, которые никогда не будут рассказаны, потому что те, кто мог их рассказать, уходят. Память уходит вместе с людьми. Я очень люблю витиеватые семейные истории, у меня их много в роду. Но есть те, которые рассказать уже некому. И о прапрадеде-художнике по финифти. И о грузинском князе, тоже предке. И о кладе в старом дедушкином доме. Те, кто мог рассказать подробней, ушли не так уж давно.

Теперь ключ от этих дверей утерян. Истории я уже не услышу. Дверь в подвеске заклёпана. Её не открыть. Хотя шарнир работает отлично. На дне подвески резные лица из жемчуга. Мужские, женские. Детские. Возрастные. Лица тех, кто уже никогда не расскажут свою историю.

Александра Мартыш

Ключ без двери

Россия

Брошь, 2024.
Медь, турмалины, стальная игла.

Ключ без двери, ключ от ничего. Воспоминание детства - ключи, которыми я играла. От шкафов, от письменного стола - один от тумбочки, один от ящика. Никто и никогда при мне никогда их (шкафы и стол) не запирал. Ключи были бесполезны, они были моей детской собственностью. Некоторые из ключей были совершенно неизвестного происхождения - они ничего не отпирали. Ключи были, а дверей для них не было.

Были и другие вещи, потерявшие свою историю. Бабушка и дедушка спорят о происхождении синего сервиза - кому он принадлежал, откуда привезён. Фантастические шитые золотом босоножки с красной лаковой подошвой, размера этак 37-го - чьи они? Я не помню ни одной Золушки в нашем роду. Прозрачный стеклянный лимон-шкатулка - тот случай, когда и ключ потерялся, старшие даже не верят, что он был. Ключ от двери - украшение, о вещах, потерявших свою историю. Артефакт есть. История явно была, но её никто не помнит. Ключ есть, но дверь, которую он открывал, исчезла.

Татевик Карапетян

Хрупкое прошлое

Узбекистан

Серия брошей, 2024.
Смешанная техника.

Мой дедушка был веселым, даже по меркам моей большой армянской семьи. Он часто придумывал песни и частушки. А еще он очень любил изобретать странные композиции без функционального насыщения… неужели просто ради красоты? К сожалению, уже нет возможности обсудить это с ним, а мне очень хотелось бы поболтать и поскладывать вместе чудные железки.

Серия брошей в стиле ассамбляж из деталей, возвращающих в детство, где хрустальные люстры соседствуют с покосившимися домами, а вокруг горы и черешневый сад.

Нина Вересова

Не погоняй коня кнутом, а погоняй овсом

Россия

Декоративный объект, 2024.
Нитки, канитель, бисер.

Про свою семью я знаю мало: родственники не любили общаться. Дедушка много рассказывал о нашей большой семье, которую я никогда не видела, и о своём детстве. Он был самым младшим в семье: у него было четыре сестры и один брат, которые потом оказались в Беларуси, Украине, Владивостоке, а он сам — в Москве. Дедушка часто говорил, что хотел бы повидать сестёр, а позднее — их могилы, но так и не смог. Дедушка делал важные предметы сам: столы, стулья, обувь, матрас из сена, ножи. Он научил меня, что у каждой вещи есть своё предназначение.

Мне в наследство достались вещи, которыми он пользовался чаще всего: нож и ножовка в самодельных кожаных чехлах, коробка монет, солонка, превращающая помидор в сахарный, миска с гравировкой и серебряная ложка. Эту ложку он подарил мне, как и другим детям в семье; у него, его братьев и сестёр тоже наверняка были такие. Дедушка сберег мою серебряную ложку и ел ей овсяную кашу каждый день. Эти серебрянные ложки — ниточки, которые связывают нашу разрозненную семью. Я собираю ложку по кусочкам, зашиваю воспоминания и представления о людях, которых никогда не видела, но знаю о них через моего дедушку. Ею нельзя будет поесть кашу, но она останется как драгоценный подарок, красивая и блестящая.

Вера Колесникова

Лелеять Лилейные

Россия

Двойное колье, 2024.
Нейзильбер, оргстекло.

Один из образов советского прошлого, который достался мне в качестве вещественного приданого – это изделия из оргстекла. В доме у бабушки с дедушкой были разные предметы из этого материала: держатели для гардины, декор для часов, шкатулка. Что-то вырезали сами мои дедушка и отец. Детали настольного украшения, которое больше всего я любила разглядывать в детстве, я сделала центральным элементом в своей работе.

Эти тюльпаны вырезал мой отец. Раньше они были композицией. Интересный опыт сотворчества сквозь время: моего папы из прошлого и, спустя 49 лет, меня из настоящего. Так то, что не было выброшено может стать украшением, передаваемым по наследству.

Галина Игнатенко

Наша порода

Россия

Ленты, 2024.
Винтажный текстиль, дерево.

Работа выполнена на старом полотенце, которое было куплено 35 лет назад в Риге и с тех пор путешествовало с нашей семьей по кухням общежитий и квартир. На нем вышиты люди, чьи руки оно помнит.

Я думала о моей семье, о чертах, которые я вижу в себе сама, и видят другие. Смотрю, как мама, хмурюсь, как бабушка. Иногда я не помню людей, чье сходство мне приписывают, они лишь образы на фото. Кого-то забрали на войну, с кем-то рассорились, кто-то ушел ещё ребенком. Каждый стежок – поиск ответов о своей семье и себе. Как «моя порода» формирует меня? Как я формирую её? Вышивая, я исследую истории людей, вплетённых в ткань моей жизни, пытаясь понять, кем я являюсь и что из этой истории я хочу нести дальше.

Родственники часто говорят про личность или внешность кого-то из нашей семьи: «это наша порода». Или, наоборот: «почему он так себя ведет? Это не в нашу породу!». Это вызывало у меня недоумение. Что за «наша порода»? Как принадлежность к семье измеряется породами? Непохожесть — это плохо?

Карл Соломон

Кинжалы

Грузия

Кольцо, 2024.
Серебро.

Мой отец делает ножи. Мой дед получил десять ножевых ранений в спину и выжил. Мой прадед с помощью штыка дошел до Варшавы, а прапрадед шашкой прорубал себе свободное будущее. История моей семьи, как и история Дона, была очень тесно связана с оружием.

Кольцо "Кинжалы" было сделано в первую очередь для себя, как первый элемент новой коллекции холодного оружия, которую я была вынуждена оставить в России. Кинжалы возвращают мне чувство защищенности, которое возможно только на родной земле, и напоминают, что нож в первую очередь — это щит.

Вера Фактор

Обнуление

Грузия

Кулон, 2024.
Серебро, позолота.

Однажды где-то в 2023-м я пила на кухне чай, и пачка печенья «Юбилейное» лежала на столе. Мое внимание внезапно привлекла подпись «с 1913 года» под названием. Это получается 110 лет назад, еще до революции? Но ведь это название прочно застряло в нашем сознании, как что-то неизбывно советское. Чей же тогда юбилей?

Оказывается, печенье «Юбилейное» было выпущено к трехсотлетнему юбилею царской семьи дома Романовых. Получается, само печенье изменилось мало, а вот его культурное и ассоциативное наполнение заменено полностью. Его смысл был обнулен. Насколько регулярно это происходит с предметами и насколько часто - с нами?

Возможно, и даже наверное, я смогу обнулить свое наполнение, свой смысл, сбросить груз прошлого, высвободить тело и силы для рывка вперед. Это стремление я вложила в кулон, сделав его моим талисманом.

Мария Миронова

Семейные страхи

Турция

Брошь, 2024.
Metalclay бронза, никелевые замки, наноситал, магниты, бумага, тушь

В наследство от дедушки мне досталась недвижимость. И страх говорить кому-нибудь об этом. Ощущение «богатые, значит наворовали» и «придут и отнимут».

«Только ты никому об этом не говори», – напутствовал мою маму её дедушка. Потому что он помнил, как в юности прятался от погромов, когда действительно пришли и отняли.

Страх говорить о своей национальности. На всякий случай. Потому что быть евреем небезопасно. Моего прадедушку, Моисея Ошеровича, все знали как Михаила Оскаровича. Я узнала, что моя бабушка носит отчество Моисеевна, а не Михайловна, когда мне было около 10 лет и я нашла какие-то документы.

Страх говорить, откуда твои предки. «Прадедушка и прабабушка из города Козелец Черниговской области», – рассказывает мне мама. «Только ты сейчас никому об этом не говори».

Мне (пока?) не причиняли физический ущерб из-за моего происхождения, имени или материального благополучия. Но эти страхи глубоко проросли в моем сердце.

Катя Рабей

Comforters

Израиль

Ожерелье и серьги, 2024.
Ткань, алюминий, латунь, сталь, серебро, найденные объекты, эмаль, порошковая покраска.

Сейчас уже практически невозможно найти этому доказательств, но когда в девяностых мой папа купил факс, моя бабушка сшила на него чехол. Есть одна фотография меня года в 4, там за моей спиной виднеется что-то красное в белый горох - так вот, это он, чехол на факс. В нашей семье очень давно вывели формулу экспресс-уюта: текстиль. Занавески, наволочки, покрывала, чехлы, скатерти - дом становится домом, когда в нём появляются тряпки. Когда мы c мамой уезжали из России после начала вторжения в Украину, подушки в нарядных наволочках появились в нашем временном жилище ещё до пылесоса, микроволновки и торшера.

В отличие от мамы и бабушки, мне шитьё никогда не давалось, но привычку видеть дом только в том месте, где на кровать наброшено цветастое покрывало, у меня уже не отнимешь - отсюда и родилась мини-серия Comforters, где железки из хозяйственного магазина и найденная на дороге цепь от очевидно украденного велосипеда дополняются текстильными фрагментами, маленькими заплатками, подушечками - из огрызков той же ткани, из которой мама создавала нам экспресс-уют.

Алексей Максимов

Новый вавилонянин

Грузия

Кулон, 2022.
Дерево.

Новый вавилонянин родился в 2022-м году во время вынужденной эмиграции в Армению. Я делал его около полутора месяцев, сидя в маленьком городке без привычных инструментов и планов на жизнь. В этом новом состоянии меня вдруг переполнило желание о ком-то заботиться. И я вынашивал его буквально как ребёнка.

Я думал: тысячи судеб рушатся из-за того, что несколько гордых и амбициозных людей не могут договориться. Сколько раз уже так было? Сколько раз ещё так будет? Я вспоминал рассказы про революцию и ссыльную прабабушку-анархистку. Деда, вернувшегося со Второй мировой изувеченным героем. Маму, которой пришлось отказаться от его еврейской фамилии, чтобы поступить в институт.

Я думал — какой абсурд. Пустые, изжившие себя идеи вечной борьбы, приносящие только горе. Что-то обязательно должно прийти им на смену — пора. Невинный младенец вылупляется из Вавилонской башни, пустая гордыня, жестокость, заносчивость осыпаются, как скорлупа.

Татевик Карапетян

Что я возьму с собой

Узбекистан

Художественное исследование, 2024.
Ткань, вышивка, старый ключик.

Завязать в узелок свою жизнь и взять с собой – это испытание не из простых. Моя семья переезжала как минимум 3 раза, и сбор вещей, как и обстоятельства, всегда были разные. Одно общее – взять с собой то, без чего не сможешь жить «нормально», помочь себе вещами справиться с этим испытанием и, конечно же, сохранить понятное и привычное в быту и в ценностях. Визуально «узелок» пришел сразу и в нем все идеально, просто и очевидно. Одно только непонятно – а что внутри?

Когда мы с сестрой собирали вещи для переезда, это были книги, статуэтки, картины и постеры. Без этого жизнь в далеком Узбекистане казалось невозможно «голой». Когда моя мама собирала вещи для переезда из Армении в Россию, она собрала много всего, что ей пригодится в быту. Когда мою родню насильственно переселяли из Нахиджевани (современная территория Азербайджана) сборы вещей огромной семьи длились всего несколько часов, и они не взяли почти ничего.

Я решила исследовать тему «что люди берут с собой, собираясь в релокацию/переезд/миграцию», расспрашивала друзей и знакомых, опубликовала анкету-опросник в соцсетях. На основе этих данных родилась вторая часть работы – «Что я возьму с собой».

Татьяна Куликова-Коршикова

Слои

Россия

Колье, 2024.
Стекло, металл, ленты.

"Слои" — работа о чувстве дома, который можно увезти с собой. Я с детства обожаю вести пальцами по зданиям, когда гуляю, и привязывать свои воспоминания к тому, что вижу на улицах. Восемь лет я прожила в Питере на Петроградке и это настолько мое место, что я не хочу другого.

Самая нижняя нитка — цвета домов района, общий колорит. Выше — речка Карповка. Два ряда бусин-бочёнков — это дома по моей улице Ленина, четная и нечетная стороны. Каждой бусине соответствует номер дома и цвет фасада. И наконец самый верхний ряд — бусины квадратиков, которыми дворники, не попадая в цвет дома, закрашивают граффити.

А также личные бусины-воспоминания о любимых вещах которые делали меня мной. ИПТ — к книжке Илья Боровикова "Горожане солнца". ДВОР 13 — к несуществующему двору дома Бенуа и фильму Ренаты Литвиновой "Последняя сказка Риты". УБЕЖИЩЕ — к серии картин художника Николая Чирятьева. Произведения других людей, которые, в том числе формировали мою личность и мое понимание прекрасного.

Я хочу передать это приданое дочери, вместе с рассказами о своей жизни — как мой материальный мостик через время и расстояния.

Айра Тойфель

Отрезай

Россия

Брошь, 2024.
Бархат Gucci полиамид, винтажный шёлк, сталь, позолота.

Так будет проще, когда в очередной раз погонят или побежишь.

Моё приданое - память о незабудках, которые вытоптали, о грушевом дереве, которое вымокло, о ржавом совхозном ноже, который сломался. О соснах, о покосившихся заброшенных избах. О мальчишках, с которыми вместе воровали яблоки и уплетали спелую малину, нагретую на солнце. Всё то, что не проверят на таможне аэропорта и не заметят на рентгене.

Будущее сейчас - как отформатированная ячейка памяти. Не знаешь, чем запишется, да и запишется ли. Посмотрим. Ну а пока - отрезай.

Ирен Габелия

Корни

Израиль

Колье, 2024.
Дерево, шерсть.

Моя жизнь – начавшаяся против моей воли серия переездов. Первая война застала меня, когда мне было четырнадцать. Сухуми – Москва. Мне пришлось поменять традиционную кавказскую жизнь на нечто неведомое, нестабильное и непонятное. Потом Москва – Тель-Авив. Я переехала в Израиль, чтобы учиться в колледже Шенкар, и этот переезд прошел уже более-менее нормально. В России становилось все тревожнее, и желание вернуться меня так и не посетило. Тем более, что началась вторая война. А вот третья нашла меня уже в Израиле.

Все эти непростые времена мои корни, хоть и удушающие порой, поддерживали меня, и они и есть мое приданое.

Анна Назаренко

Сирины днем и ночью

Грузия

Чокеры, 2024.
Дерево, текстиль, металлическая нить, стеклянные бусины, пластиковые бусины, березовые ветки.

Русский язык и христианская культура являлись ведущими для становления меня как человека без нации и страны, вынужденного жить всегда на несколько домов и никогда не чувствовать себя своей. Приходится создавать для себя жизнь как сказку, придумывать традиции, которых нет, и восстанавливать образы старины и творчества, чтобы осязать связь с тем, о чем мне никогда не рассказывали.

Я выбрала создать пару украшений на шею в традиционном стиле борока, но добавила свои элементы, чтобы выйти из переработки боли от неприкаянности в радость открытия традиций и мифов.

Екатерина Корж

Memento Mori

США

Серия колье, 2023.
Смешанная техника.

Через мои последние работы я пытаюсь пережить несколько вещей: потерю близкого родственника, войну и трагедию моей страны, эмиграцию.

Тяга к обломкам прошлого связана с моим детством, с играми на руинах недостроенной империи. Там мы искали что-то неизведанное и ценное. Я до сих собираю артефакты повсюду – камешки, ветки, семена и керамика. Вот и материалы для этой серии я нашла на морских пляжах. Они как осколки других жизней, которые мы встречаем каждый день, готовы рассказать свою историю, хотя мы их даже не замечаем.

В последнее время я часто обращаюсь к наставлению Memento Mori: жизнь скоротечна. Но и это же делает каждый день ценным. Жизнь – это сложнейшее полотно из возможностей, людей и событий, покрытое узорами поворотов судьбы. Все детали украшений связаны между собой извилистой белью и вышивкой. Каждое ожерелье также скрывает в себе тайну – некоторые декоративные элементы выдают себя за то, чем не являются. Крышка из-под шампуня превращается в золотой орнамент, а тяжелое коровье ботало – в замок ожерелья.

Кораблики

Грузия

Брошь, 2022.
Серебро, перламутр, сталь, шпинель.

Первую версию этого проекта я начала еще до начала российского вторжения в Украину – это был мой учебный диплом. Эта брошь для меня очень личная. Изначально она про неопределенность, сложность выбора, неустойчивое и в то же время статичное положение. Между корабликами написаны азбукой Морзе стихи Лермонтова:

Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далёкой?..
Что кинул он в краю родном?..

Когда началось полномасштабное вторжение, работа обрела второй смысл. Вдруг эти чувства стали общим переживанием, с конкретным смыслом и о конкретных событиях. Огромное количество людей, проживая тяжелые события сегодняшнего дня, ищет подсказки и ответы, наставление в опыте людей прошлого. Уходя в эмиграцию, многие из нас забирают с собой только наш опыт, воспитание, воспоминания и культурный контекст, в котором мы жили и росли. Что-то, что не так просто отнять.

Елена Мосийко

Маски

Грузия

Маска, 2024.
Искусственные волосы, эпоксидная смола, акриловый лак.

Во всех культурах волосы имели глубокое сакральное значение – это нити, связывающие нас с прошлым. Волосы хранят воспоминания, запечатленные в их прядях, и становятся материальным воплощением того, что мы несем с собой сквозь время.

Мне захотелось передать через этот символ все то, чем нас наполняет и меняет эмиграция, была она вынужденной или нет.

Маски символизируют перемены, когда наши истории переплетаются и трансформируются, оставаясь, тем не менее, неразрывно связанными с нашими корнями. Мои работы исследуют хрупкую грань между сохранением и утратой, изменением и постоянством, прошлым и настоящим.

Алексей Максимов

Демоны

Грузия

Декоративный объект, 2023.
Дерево.

Уезжая, мы выбираем, что взять с собой, а что оставить. Уходя из родительского дома, берем то, что понадобится, докупаем новое, выбрасываем что-то в процессе, возвращаемся за нужной вещью, снова выбрасываем, снова докупаем. Но есть «неразменный пятак», который раз за разом оказывается в кармане, как ни пытайся его забыть, выбросить, уничтожить. Это травмы, болезненный опыт, неизбежный в любой жизни, и особенно — в эпоху больших перемен.

Эти фигурки создавались в эпицентре ярких болезненных переживаний, и проходят долгий путь. Вначале они лежали отдельно от всех других работ, и даже смотреть на них не хотелось. Потом они должны были стать шахматными фигурками, которые обязаны раз за разом побеждать другие — светлые. Сейчас они постепенно занимают свое место. Да — страшные. Да — мои.

Айра Тойфель

Мы ещё найдем слова

Россия

Shirt, 2024.
Linen, cotton, glass beads, polyester.

В цензуре сложно придумать что-то новое, но коммунисты очень старались. Нашим родителям приходилось прятать любые намеки на связь с репрессированными родственниками – письма, документы, фотографии. Менять «неблагонадежные» фамилии. И, конечно, тайком печатать самиздат.

Сейчас мы снова опасаемся носить на виду некоторые книги. Список иностранных агентов пополняется еженедельно, и безобидная книжная полка может стать инкриминирующей уликой в любой момент. Мы помним об этом и носим эту тревожность, как искалеченные крылья, волочащиеся по земле.

С изнаночной стороны я поместила страницы второй главы романа «Мастер и Маргарита». Булгаков тоже подвергался гонениям в СССР и даже назывался «явно контрреволюционным». Передаем ему привет – экранизация 2024-о снова привлекла недобрые взгляды властей. Важные на мой взгляд слова подчеркнуты и связаны с другой стороны бисерной нитью.
Слова можно запрещать, но они всегда находят путь к людям. Во всяком случае, мы очень на это надеемся.

Вера Попова

Мне ещё возвращаться

Россия

Кляп, 2024.
Стекло.

«Мне ещё возвращаться», говорят многие из людей, выехавших из РФ, в том числе и я. Нам ведь, и правда, ещё возвращаться, жить и работать, поэтому приходится быть осторожной и внимательной, в словах и действиях, чтобы не навлечь проблемы с законом.

Это кляп, только его функциональная часть заменена на конфету. Как символ попытки внутренне бодриться, подслащивать пилюлю, покрепче сжать зубами пряник, стараясь забыть о кнуте. Наша психика очень гибка. Последние годы очень наглядно продемонстрировали мне, как естественно и плавно мы привыкаем к ограничениям, рационализируем их, находим оправдания. Мы хвалим себя за то, как стойко терпим невзгоды…

… и однажды кляп превращается в конфету. Конфета эта из стекла. Она никогда не принесет вкуса, насыщения и радости. Но однажды она лопнет под натиском зубов человека, который слишком долго терпел.

Я, как и другие, о многом вынуждена молчать. Ведь мне ещё возвращаться.

Агния Ликратова

Беспомощность знания

Сербия

Колье и браслеты, 2024.
Нержавеющая сталь, стекло, бечевка.

Наш вид развивается и становится сложнее, но продолжает нести в себе наследие поколений. Имея доступ ко всем знаниям человечества, очень легко читать, узнавать и сравнивать. И во многих знаниях многие печали.

Наше государство осталось в прошлых веках. Оболгать, отобрать, обмануть. Запретить, запугать, запереть в бараке за полярным кругом и уморить во тьме. Твой прадед тоже много знал – и плохо закончил. Молчи, даже если все понимаешь. Особенно, если понимаешь.

Это наша боль, знакомая и понятная – все видеть и понимать, но не иметь возможности изменить. Столько веков прогресса, познания – но ты все равно связан законом государства, слепленным из агрессивного невежества и искусственной ненависти.

Кружевное кольчужное плетение, сложное и изысканное – образ человека на пути познания и самосовершенствования. Его руки связаны старой истрёпанной веревкой – примитивным и убогим насилием государства. Она не изменилась, ей же вязали наших прадедов. И ничуть не стала менее эффективной.

Дина Самсонова

Мир, который разбился

Израиль

Украшение-трансформер, 2024.
Серебро, сталь, стеклянная смальта.

С детства меня окружал Мир. Проспект Мира, Площадь Мира, ДК Мир, и мозаики. Много-много мозаик: с миром, трудом, голубями и людьми, свободными и счастливыми. Мое приданое - осколки того мира, застрявшие в сердце. Мира, которого может никогда и не было. Который существовал и разбился только в моей голове.

Прототипом для надписи послужила городская мозаика из Самарской области.

Каринэ Габриелян | (KJ story)

Матрешка

Испания

Брошь и кулон, 2024.
Медь, эмаль.

Я родилась в Санкт-Петербурге. Долгое время я следовала по пути, выбранному за меня родителями. Пока в 2017-м я не открыла для себя ювелирное дело и не решила совершенно внезапно круто развернуть свою жизнь. Годом позже я поступила в ювелирный колледж в Мадриде, переехав в Испанию. Когда меня спрашивали, откуда я, я всегда отвечала, что из России. Сейчас я испытываю ужас при мыслях о том, что моя родная страна ответственна за многочисленные убийства в Украине и России.

Это во многом напоминает мне о том, что Турция и Азербайджан в свое время сделали со страной моих предков. Война напомнила мне о моих армянских корнях, и с 2022-го я посетила в Армении больше музеев и увидела больше красот, чем за всю мою предыдущую жизнь. Хоть Армения и маленькая страна, у нее богатейшая история, достойная того, чтобы ее изучали и помнили. Мне кажется теперь, что я нашла свое жизненное призвание – рассказать об Армении как можно большему количеству людей через свои работы.

Мария Пухова | OH!Masha

Белая строчка

Georgia

Серия серег, 2023.
Серебро, медь, эмаль, жемчуг.

Жемчужно-серая серия украшений, вдохновленная северной культурой в общем и северной вышивкой – в частности. Все детство я проводила в путешествиях по Русскому Северу, наблюдала и накапливала знания о своих корнях. Только повзрослев, я оценила важность сохранения связей со своими предками, в моем случае через культуру.

Так родилась серия украшений “Белая строчка”. Она рассказывает о красоте вышивки, о жемчуге, как о красивейшем промысле Русского севера.

Ирен Габелия

Аджика

Израиль

Колье, 2016.
Серебро, горячая эмаль.

У каждого человека свой вкус детства. Мой – острый с травами. Рецепт аджики очень прост: перец чили и соль, есть варианты с разными специями и грецким орехом. Мы добавляли аджику во все, даже в арбузы. Считалось, что она помогает предотвращать болезни и усиливать иммунитет.

С тех пор, как я покинула родину, прошло много лет, но в моем холодильнике всегда найдется банка аджики, либо моя, либо моей мамы.

Жанна Ассанова

Курак

Казахстан

Серия украшений, 2019.
Застежки-молнии, фетр, серебро.

Я родом из Казахстана. Серия украшений «Курак» выполнена в технике лоскутного шитья, которую древние кочевники использовали для шитья одеял и ковров. Вместо обрезков ткани я использую остатки швейной фурнитуры — металлические замки-молнии. Основной символ колье — это родоплеменной знак казахов, два кольца в центре. Знак моего рода — это глаза. Машинная строчка, использованная по краям ожерелья, говорит о том, что в наше время ручная стежка одеял и ковров, к сожалению, практически не используется как раньше.

Крупные, нарочито заметные стежки "зигзаг" — шаги современности на полотне древнего уклада жизни. Неидеальные, грубо срезанные края текстиля символизируют отпечаток жизни, использования изделия. Украшения «Курак» рассказывают о том наследии, тех навыках, которые были переданы и трансформированы в носимые объекты — символы родовой связи с историей и культурой наших предков.

Ирена Пабо

Журавли

Эстония

Серьги, 2024.
Серебро, золочение в технике keum-boo, бусины амазонита.

Приданое – это то, что девушка забирает с собой в новую, замужнюю жизнь. В ту жизнь, в которую она попадает через символическую смерть. И из которой, как из смерти, нет возврата. Вернуться в отчий дом молодая жена уже не сможет – она перешла реку и мостов не осталось. "Сяду я, скручуся, вспорхну и полечу" – народные песни рассказывают про единственный способ навестить родных. Обернуться птицей.

Серьги ЖУРАВЛИ – как будто передающееся из поколения в поколение от матери к дочери сокровище, позволяющее обернуться журавлём-птицей и навестить родных в минуты отчаяния и тоски. Позолоченное серебро, когда-то богатое и яркое, от времени потеряло часть своей роскоши, видны утраты. Время не пощадило и серебро – оно тёмное, оно пошкрябаное, оно не блестит. Только скромный опрокинутый венец из бусин амазонита такой же, как был изначально.

Это серьги про то, что в прошлое нет возврата, река времени разделила жизнь на то, что было, и то, что есть. Живым нет возврата в то, что было. Живые живут сейчас.

Айра Тойфель

Я дома, и всё хорошо

Россия

Маска, 2024.
Полиэстер, хлопок, стекло.

Приданое не обязательно должно наводить на грустные мысли. Эту маску я сделала, чтобы напомнить себе о беззаботном времени, которое я проводила с семьей. Советское общество строило новый мир, безжалостно вымарывая все сочтённое несовременным – религию, местные обычаи и народные традиции. Но что-то и уцелело вопреки всему и успешно дожило (в отличие от СССР) до наших дней. Эти маленькие частички связывают нас со счастливыми воспоминаниями.

Например, Масленица, изначально языческий праздник весны и пробуждающейся жизни. Многие века спустя почти каждая семья по-прежнему печёт блины на Масленицу, и в эти дни можно не только вкусно поесть, но и подурачиться. К примеру – так уж и быть, раскрою вам секретный рецепт – в блине можно проделать отверстия и получить маску. От невзгод защищает, наверное, не слишком эффективно, но выглядит-то здорово! Такие мелкие смешные глупости и дурацкости иногда для нас нужнее всего прочего. Давайте постараемся об этом помнить.

Татьяна Борисова

Беззаботное детство

Россия

Серия колец, 2024.
Стабилизированное дерево, металл, пластик, жемчужины.

Времена постсоветского пространства полны грустных, тяжелых событий и настроений, наложивших глубокий отпечаток на каждую семью того времени. Конечно же, события, происходящие в стране, воспринимаются по-разному людьми разного возраста и достатка. Мне хотелось бы отразить что-то доброе и светлое, что-то такое, что есть всегда. В те года я была ребенком и с большим трепетом и улыбкой вспоминаю свои детские поездки к бабушкам и дедушкам на все лето в деревню. Очень многие дети девяностых отправлялись к старшему поколению на все лето.

Время, когда лето было целой беззаботной жизнью, когда происходящие события внешнего мира не могли отвлечь от придуманных игр. Время, когда многое воспринималось ребенком в приукрашенных тонах, и, вероятно, для подрастающего поколения того времени это было необходимо. У меня такое приданое из воспоминаний. Я счастлива, что я в числе тех, кому повезло, и я могу вспоминать с радостью то время.

Маша Арднт

Святая Таисия

Грузия

Крест, 2024.
Серебро, позолота, горячая эмаль, жемчуг.

Памятная вещь, религиозный атрибут или бытовой предмет, могут быть наделены символическим значением и обрести новый смысл — например, как магический оберег или традиционное приданое. Артефакт может положить начало истории человека, даже стать реликвией.

Мои прямые предки — вынужденные переселенцы — немцы с северного Кавказа — не имели возможности передать мне свою культуру. Но и они, а порой и абсолютные незнакомцы, жившие в тех же сообществах, подарили мне шанс узнать мир. Поразительное стечение обстоятельств, неравнодушия и участия, благодаря которому я есть — это и есть мое приданое, моя сила.
Этой работой я хочу создать приданое для другого человека – рожденной в результате чудесного стечения обстоятельств девочки Таисии. Ее родители — дорогие и очень близкие для меня люди — выбрали для нее имя заранее, и, хотя родиться она должна была только в августе, ей суждено было появиться на свет 23 мая, в день своих именин. Мне кажется, это большое чудо.

Олег Ткачуг и Яна Цебрук | Fly.In.Home

Музыка – Монисто – Номисто – Мефисто

Финляндия

Серия украшений, 2022.
Пластик, коралл, дерево, стекло, найденные предметы.

Что оставим мы после себя?

• Загадочный кусок переработанного пластика, как попытка напомнить о необходимости спасти окружающий мир от огромного количества мусора;
• коралловые бусы, доставшиеся от бабушки и помнящие тепло ее кожи и запах духов;
• ожерелье из окрашенного дерева приобретенное во время путешествия по Карпатам, с воспоминаниями о прекрасных встречах;
• браслет из лакированных деревянных бусин, подаренный подругой детства мамы во Львове;
• разноразмерные коралловые бусины, долго хранившиеся в жестяной коробочке, неизвестно откуда появившейся в доме;
• маленький кусочек авторского стекла доставшийся от друзей - пляшущий огонек свечи, освещающей стол во время игр в настолки;
• микрошарманка найденная родителями в небольшой антикварной лавочке в Вероне, проигрывающий мелодию из кинофильма «Ромео и Джульетта». Неказистая и прекрасная, рассказывающая о том, что Любовь сильнее ненависти.